| |
Одесса
21-22 декабря 1991 г.
Эвелина РАКИТСКАЯ
СТЫДНО
(рассказ дуры)
С некоторых пор меня не покидает чувство стыда... Стыдно.
Дело в том, что я неискренний человек. Меня считают искренним человеком, а я этим пользуюсь и делаю иногда (нечасто, правда) бесчестные поступки. Я говорю за глаза про людей то, чего в глаза им не скажу. Не потому даже, что мне их жалко — в глаза им гадости говорить, — а так, сама не знаю даже почему. На всякий случай. Именно об этом я сегодня и хочу вам рассказать.
Один поэт, например, назовем его условно Д. (почему Д.? Не ищите тут сходства с именами и фамилиями, и уж точно вам скажу — никто в моем рассказе не Цесельчук.) — Так вот, звонит мне однажды этот Д. и говорит: здравствуйте, Эвелина Борисовна, мол, я. мол, от поэтессы такой-то вам звоню и хочу заняться литературной деятельностью. Я все это выслушиваю и даю ему координаты газеты. Он в эту газету идет, и там говорит, что он мой хороший знакомый. и я, мол, его рекомендую, мол. работать там. После чего по заданию газеты пишет материал. Ужасный. Газета, естественно, — ко мне: кого ты нам прислала? Не знаю, говорю, он сказал, что от поэтессы такой-то, а она женщина умная, знает кото рекомендовать и куда. Те покачали головой, но материалы поэту Д. стали заказывать. Правда, все за него переписывали, но гонорар платили. А Д. тем временем позвонил другой поэтессе — скажем, П. — и сказал, что от меня, и что в газете "N" работает, и что-то у нее тоже попросил. И П., естественно, отнеслась к нему с душой, потому что она меня любит, а раз это мой знакомый, да еще в газете "N" работает... И так далее. А потом, как-то раз, будучи в гостях у той, первой поэтессы, на которую Д. сослался и которая у меня называется умной женщиной, мы с поэтессой П. задали той, умной поэтессе, прямой вопрос: "Кто такой Д.?" А она и говорит: "Это ваш друг". И выяснилось, что Д. ей на нас ссылался, а кроме нас — на другую поэтессу А., которая его, естественно, не знает.
Но это еще ладно.
Как-то раз, придя в свою организацию, которая называется "Комитет литераторов", я увидела Д. Он говорил председателю, что он знакомый одного известного писателя, скажем
— О., недавно вернувшегося в пределы СССР из-за границы. Не стоит и сомневаться — Д. тут же был принят в "Комитет". И даже получил какое-то ходатайство. Но тут совесть моя чиста: это председатель, скажем, Ч., его принял, а я не успела даже глазом моргнуть. То есть подмигнуть. чтоб остановить нежелательный процесс.
А когда стали корочки выдавать — новые, красивые, солидные. — Д. получил корочку под номером, скажем, "4", а я — под номером, скажем, "10" ( это я сама цифру такую назвала
— из скромности), хотя все это чушь, конечно. Но через 50 лет Д. придет заказы получать как ветеран и будет своей корочкой трясти — и встанет в свою очередь на 6 человек впереди меня. Хотя все это чушь, конечно.
А потом, как-то раз. беседуя с Д., я услышала: хочу, мол, жить на литературные средства. Ведь я, мол, поэт. И тут уж ничего не попишешь
— раз есть корочка — значит поэт.
А еще есть такой человек, скажем В. Он тоже поэт. Однажды я привела его в ту же организацию. С тех пор меня везде преследуют вопросом: "Кто такой В.?" И тут уж я ничего ответить не могу: читайте в газетах и смотрите по телевизору, кто такой В. Потому что он везде лезет и говорит, что он Представитель. И САМОЕ СТРАШНОЕ ЗАКЛЮЧАЕТСЯ В ТОМ. что этот В. — ХОРОШИЙ ЧЕЛОВЕК. Но если бы вы увидели его, то сразу бы поняли, что ПРЕДСТАВИТЕЛЕМ чего-то там он быть никак не может. Хотя — и как тут обьяснишь? — я всегда говорю: выступаешь где-нибудь — не забудь сказать, что ты не просто так, а представитель нашей организации. Понимаете? Организации лишняя реклама и вообще. Но есть один-два-три человека, которым такие вещи говорить противопоказано. Вид у них такой. А они-то как раз везде это и говорят.
Когда человек хочет быть дураком — он им будет. Я. например, дура. Говорят, что отсутствие лозы — тоже поза. А что же тогда не поза? Вот у меня нет позы — так я дура. А у других поза есть — но они дураки вдвойне.
Однажды я все-таки совершила мужественный поступок: я не стала выступать перед камерой телевидения. Вернее, поступок был, конёчно, трусливый: просто мне не хотелось лезть в эту камеру рядом с вышеупомянутым В. И с другими, например, с поэтом И., который приехал из Ростова и был все время пьян. Но камера его засняла. А меня и там не было. А должна была быть. Хотя бы по долгу службы. Но противно стало. Потому что они все туда полезли, как Матросов на амбразуру, а про меня забыли. А я забыла про свою организацию. А про организацию надо помнить, иногда жертвуя не только жизнью, но и честью. А вот тут-то я и признаюсь: мне все же честь дороже, чем организация. И тут я не права.
Организация ведь платит зарплату. Правда, сейчас у нее, у организации, денег нет, но будут. И вот тогда-то и обнаружится, что получат все деньги другие — те, кто не малодушничал в период безденежья. А я смалодушничала — не влезла в камеру, а надо было. Ну и хрен...
Вообще, я свою организацию, конечно, люблю. Я ради нее готова на все. Однако моя любовь, должна признаться, сильно связана с тем. платит организация зарплату или нет. Когда платит — я не мыслю себя отдельно от нее, и (тут уж я серьезна, поверьте) работаю честно, я могу даже в камеру влезть, оттеснив пьяного поэта из Ростова и других трезвых. А когда
И вообще я могла бы уже сто раз работать в другой организации, где деньги есть. Но стыд но. А организации тоже, наверное, стыдно сказать: иди, мол. куда хочешь. Может быть, организация думает, что неудобно ей так меня отправить. И вот получается такая бодяга. И начинаются всякие слова. И все про деньги А в результате выходит, что я алчный человек.
А еще поэт В. решил пригласить меня работать в свою организацию, которую сам открывает. И я заявляю прямо: не хочу я у тебя работать, поэт В.! Но сделать я могу это только здесь, в этой исповеди дуры. А на самом деле я этого не скажу, потому что опасаюсь. А опасаюсь я всего лишь одного: эти люди, которых я тут описала, будут смотреть на меня своим черным глазом, и есть! И сьедят. Они изведут меня своей ненавистью. И я буду ходить и жаловаться на них. но никогда ничего не скажу им в глаза. А потому не скажу, что они и сами все про себя знают. И им будет стыдно, когда я им все скажу. А пока что стыдно только мне.
|
|
