| |
КОРОТКИЕ РЕПОРТАЖИ
ДЛЯ ТЕХ, ДЛЯ ДРУГИХ, ДЛЯ СЛЕДУЮЩИХ
Накануне закрытия на капремонт в общежитии Энергетического института состоялся последний спектакль театра "Двойное слово" — "Для, для для" (пьеса и постановка Ал.Петрова).
Все было выдержано в духе изящного минимализма: ширмой служил шкаф, зрители сидели на перевернутых транспарантах. В меркнущем свете режиссер сам выволок на сцену своих героев, усадил, причесал, загримировал и позволил делать, что вздумается.
Пять действующих лиц: Женщина, Заварский, Облаков, Кремов и Спящий. Все приблизительно одного возраста, разве что Заварский чуть старше, а Облаков чуть моложе. Только у Кре-мова есть постоянное занятие: он пожарный курьер. Пьеса существует в некоем странном измерении, где время течет по своим законам: Петров заметил как-то, что "временем занимаются сумасшедшие, то есть люди, которым чего-то не хватает," — ему, по-видимому, хватает всего. Лучше всего представить себе огромные прозрачные сферы, в каждой из которых самостоятельно существует сцена из спектакля.
Большая часть сцен — диалоги: режиссер оставляет свою единственную Женщину наедине с каждым более или менее мужчиной. И, как правило, она выглядит умней. Это, конечно, заслуга В.Гайфуллиной, наделившей свою героиню неожиданным интеллектом. Пожарный курьер Кремов, напротив, получился неожиданно привлекательным и даже трагичным в исполнении Е.Зыкова. Заварский — В.Гайфуллин — оказался
достаточно традиционным: так, рефлексирующий интеллигент в духе классических персонажей конца прошлого века. Особое восхищение публики вызвал Спящий — В.Городецкий : огнен-ный темперамент, точные жесты... Впрочем, в сцене с медитативным джазом это вовсе не те персонажи, с которыми мы познакомились в начале спектакля. Сверх того, иногда Кремов рассуждает об осени — он романтик. Выглядит умным. У Обла-кова листики шмякаются, травка шебуршится. Да еще шваркнулся листик последний. В сцене "Круги на суше" актеры так стремительно перемещаются, что в зале возникает ветер. Каждый говорит о своем и себя же не слушает, что, впрочем, обычно; часто смеются вовсе без повода, все периодически говорят глупости.
Петров близок Чехову и Платонову одновременно. Спектакль, наверно, сложно играть. Все наполнено полутонами. Автор все время напоминает зрителю об иллюзорности, герои все время философствуют. Г-н Станиславский не смог бы обнаружить в нем последователя. А в общем, все просто — "Для, для, для": для тех, для других, для следующих.
М.Глушатова
МИР ЧИТАЕТ "ГУМАНИТАРНЫЙ ФОНД"
Для меня поездка на метро — это всегда выход в мир, "в люди". Тем приятнее было 25 марта обнаружить, что на моей ветке метро — красной, ездят исключительно свои — по крайней мере, все, как один, в вагоне читали "Гуманитарный фонд". Не могу, правда, с уверенностью сказать, что все. как один, еще и понимали, о чем вообще в этой газете идет речь. Но зато усилиями поэта Ивана (по секрету — Новицкого) все газету получили в подарок и честно развернули, — прекрасная иллюстрация для рубрики "Самая читающая страна в мире". Вид при этом у большинства был недоуменный. В акции "Метровые чтения" — то есть чтения любимой нашей газеты в метро — приняли участие многие сотрудники и авторы,"ГФ". Жаль, что не все, как предполагалось, — время от времени мы оказывались в меньшинстве — и тогда на нас смотрели, как на дураков, а один раз чуть не побили. Какой-то на редкость агрессивный пассажир обвинил Ивана в жидомасонстве (и лучше выдумать не мог) и очень хотел его за это по морде. Сцена последовательно обрастала защитниками, оппонентами, свидетелями, милицией. В результате этой суеты мы друг друга растеряли, и ряды наши поредели. Однако кучка верных все же добралась до конечной станции — "Преображенская площадь", где и выиграла заслуженную награду в беспроигрышной денежной
лотерее. Круче всего проучаствовали в акции дети сотрудников, которые, кривляясь и жестикулируя, ходили по вагонам и всем старушкам всучали по газете. Девятилетний сын Вероники Боде размахивал."голубым" номером и невинным детским голосом провозглашал:
— "Гуманитарный фонд" — это газета вашей мечты.
Словом, всем нам эта, как выразился нежно Бонифаций, "самая дурацкая рекламная акция за всю историю человеческой рекламы", очень понравилась. Только такая реклама и имеет право на существование в "ГФ". Андрей Урицкий выполнил свое обязательство дочитать за время акции статью Драгомощенко "На елке постмодернизма" . А Михаил Ромм, также проучаствовавший в акции, получил наконец возможность (просто вынужден был) почитать свою газету.
В.Балон
О ГИПНОТИЧЕСКОЙ ПРИВЛЕКАТЕЛЬНОСТИ.
Наконец, — к третьему номеру, журнал "Место печати решил провести презентацию. Видимо, это было правильное решение, так как третий номер, пожалуй, самый интересный из всех. Он посвящен теме "Германия-Россия", точнее, гипнотизму всего германского "для русской культуры", как сказано в эпиграфе. В номере — перевод Эзры Паунда, Михаила Гаспарова, размышления Павла Пепперштейна о месте Штирлица в советском кино и сознании, статья немецкого слависта Антона Сергля о нашем метрополитене, эстетические интерпретации медгерменевтами развала Союза как феномена, напрямую связанного с объединением Германии... Все это оформлено штампа-
ми и картинками под Бердсли Юрия Лейдермана. Журнал получился красивый и очень эстетский — как и задумывался. На презентации в Центре совр. искусства тоже было все в этом духе: о фашизме и тоталитаризме — без всяких эмоций, но культурно. Там демонстрировался фильм немецкой кинодокументалистки Лени Рифеншталь, представительницы немецкого авангарда и нацистской культуры, посвященный Олимпиаде в Германии 36-го года. "Олимпия" чем-то напоминает наши ленты того же периода: труд, спорт, величие, коллективизм. А с другой стороны, совершенно неповторимое зрелище, затягивающее своей монотонностью: медленное кидание диска.
бесконечность марафона, замедленные кадры прыжков и падений. В сочетании с усатой физиономией Гитлера (он среди болельщиков и соратников на трибуне) все это наполняется новым жутковатым смыслом. Во всем этом есть и своя эстетика. которую и попытался проанализировать третий выпуск "Места печати".
В.Балон
|
|
